Представление для богов - Страница 90

— Да чтоб мне сдохнуть на этом месте... — возмущенно начал Нуртор.

— Да услышат тебя боги! — тут же откликнулась Волчица. Ее голос золотой лавой катился вдоль стены, легко заглушая бас короля. Может быть, встала сейчас за плечом девушки тень ее предка, Первого Волка, чей голос повергал в смятение вражеские полчища...

Все застыли, завороженные этим звонким гневом.

В это время по узкой крутой лестнице на стену поднимался, никем не замеченный, Хранитель крепости Найлигрим.

Орешек всегда соображал быстро. На миг он замер, вслушиваясь в яростный ливень насмешек, сразу все понял, резко побледнел — но не повернул назад, а зашагал вверх еще быстрее. Им овладело крылатое отчаяние человека, которому нечего терять.

Недоумевающий шайвигар, пыхтя, спешил за своим господином.

А Волчица продолжала бушевать. Теперь она требовала, чтобы Нуртор объяснил ей, кто он такой: сумасшедший, преступник или дурак? Если сумасшедший, то да смилуются Безликие над его несчастной страной! Если преступник, то гореть ему в Бездне до золы: такого ни боги, ни люди не прощают! А если попросту глуп и доверился мошеннику, что торчит рядом с ним, как чертополох на грядке, то она, Арлина, искренне королю сочувствует: неужели рядом не оказалось умного советника, который спас бы государя от позора и разделался бы с проклятым самозванцем, который заявился неизвестно откуда... выскочил, как Хозяйка Зла из темного угла...

— В какой мусорной куче нашли этого урода? — негодовала Дочь Клана. — И это — Сокол?! Хвалилась лужа, что морю родня!..

Вот тут-то и возник на стене Хранитель. Не задерживаясь, прошел к свисающим вниз цепям и спрыгнул на бревно. Оно покачнулось, и Арлина, чтобы удержать равновесие, ухватилась за локоть жениха.

Хранитель стоял, прямой и статный, с бледным оскорбленным лицом: губы его были твердо сведены, глаза сверкали. Он молчал, но в молчании этом угадывался блеск гордой души. Ветер развевал плащ со знаками Клана. Юноша был очень красив в этот миг. Все — и Нуртор — почувствовали, насколько выгодно отличается он от своего «двойника» под стеной.

А тот, прижав ладонь к виску, словно унимая нестерпимую головную боль, глядел снизу вверх на человека в плаще с вышитым соколом. Помутившиеся желтые глаза, казалось, отражали гибель мира.

Вновь нависло пронзительное молчание. На этот раз его разбил детский голос. Тайхо, пробравшийся все-таки на стену, подпрыгнул и завопил:

— Да здравствует наш Хранитель!

Кто-то подхватил этот крик — и вся стена полыхнула восторженным ревом. Арлина хотела сказать еще что-то, но поняла, что ей не переорать этот живой вулкан. Тогда девушка сорвала с себя меховую шапочку и швырнула ее вниз, в Нуртора. Конечно, великолепные волосы ее тут же рассыпались по плечам. Волчица раскраснелась, гордая и прекрасная, как королева из древних легенд.

Только тут Нуртор стряхнул оторопь — и вновь стал королем. Он властно поднял руку. Шум, хотя и не сразу, стих.

Душу Нуртора сковало ледяное спокойствие. Такое бывало с ним редко, и приближенные боялись этого состояния больше, чем самых неистовых приступов королевского гнева.

Крепость выжидающе молчала. Вепрь не спешил. Он опустил взгляд на луку седла, за которую зацепилась маленькая шапочка из волчьего меха. Король взял шапочку в руки и аккуратно расправил. Лишь затем поднял голову и нашел непрощающим взглядом девушку, которая осмелилась насмехаться над правителем Силурана.

— Эту вещь, — громко и четко сказал он Дочери Клана, игнорируя остальных, — я сам верну светлой госпоже... когда войду в крепость.

Повернув коня, Нуртор поскакал прочь. Сопровождавший его воин повесил рог на перевязь и последовал за своим господином. Третий всадник, прежде чем тронуть повод коня, окинул крепостную стену взором, бездонным от изумления и боли. Затем поспешил догнать короля — а что ему оставалось делать?

Отъехав подальше, Нуртор обернул к бедняге жесткое, каменное лицо.

— Ну? — спросил король. — Так кто я теперь — преступник или дурак?

28

— Ты ни слова не промолвил... ничего не ответил на такие ужасные обвинения! — укорила жениха Арлина.

— Зачем? — спросил Орешек, немного повысив голос, чтобы лучше было слышно крутящемуся поблизости шайвигару. — Если на улице меня облает собака, я же не стану лаять в ответ, чтобы защитить свое достоинство и свою честь! К тому же, — нежно усмехнулся он, отводя с лица девушки прядь черных волос, — ты так хорошо объяснила ему все...

— Но ты был... ты был великолепен! — пылко воскликнула Арлина.

— Да? — с непонятной интонацией переспросил ее собеседник. — Думаешь, я выглядел... я был таким, каким Первый Сокол хотел бы видеть одного из своих потомков?

— Конечно! Но... ты как-то странно сказал это...

— Ничего. Забудем.

Хмурое небо еще ниже, еще тяжелее опустилось на крепость. Разговоры стихли. Воины с молчаливым ожесточением волокли на стену тяжелые котлы для смолы и кипятка, поднимали в мешках камни для двух катапульт. Обе были уже собраны и грозно горбились на стене, похожие на злых ворон.

— Гроза будет... — сказал Хранитель и вдруг растерянно улыбнулся. — Знаешь, ясная госпожа, а ведь я в детстве мечтал о чем-нибудь вроде этого... Неприступная твердыня... вражеские войска у подножия стены... катапульты... арбалетчики меж зубцами... И я — полководец, все ждут моего приказа. От моего слова зависят жизнь и смерть, честь и позор, победа и поражение... Даже голова кружилась — так было хорошо!

— Вот твоя мечта и сбылась, — мягко сказала Арлина, положив ладонь на руку жениха.