Представление для богов - Страница 191

К оглавлению

191

Но вот воцарилось молчание — ничего страшнее этого молчания не слышал Оплот в своей жизни.

— Ладно, — с некоторым сомнением просипел голос, — живи пока. Но если хоть слово кому обронишь...

Не закончив фразы, Избранный встал с ковра. Там, где темным пятном маячила его голова, вновь засиял огонек светильника.

Тихо, без скрипа приотворилась дверь — и снова закрылась.

Как чудесно, как нежно скользнул по лицу сквозняк! Как прекрасно дрожит крошечное пламя!

Он жив, жив...

Конечно, он будет молчать! Конечно, он никому и никогда!.. С блаженной улыбкой Таграх-дэр обнял подушку. Он не знал, что виски его стали в эту ночь белыми.

* * *

— Избранный, почему мы его не убили? Разве Кхархи не обрадовался бы еще одной смерти?

— Впредь не смей задавать вопросов, не то отрежу тебе язык. Но один раз, так и быть, отвечу. Иногда мертвые кричат громче живых. Этот человек — не погонщик верблюдов, а Оплот. Если утром здесь найдут его труп, будет поднята на ноги стража Горга-до и Васха-до. Это может помешать нам искать звездочета.

— Но если Таграх-дэр проболтается...

— Нет, — усмехнулся Шайса, — он будет молчать.

* * *

Когда восторг схлынул, пришел страх. Вельможа почувствовал, что не может больше оставаться один. Все в комнате кричало о пережитом ужасе. Ковер был врагом, стены были убийцами, кувшин на подносе был до краев полон яда, подушки выжидали мгновения, чтобы подкрасться, навалиться, задушить...

Остро, невыносимо захотелось оказаться в общем помещении для проезжающих, растянуться на вытоптанном ковре бок о бок с другими гостями, среди вони и храпа — но в безопасности! Приоткрыв дверь, Таграх-дэр осторожно выглянул наружу. Еще темно... но ведь Одноглазый Хассат сказал, что Слепые Тени редко залетают сюда. Рискнуть? Добежать?

Нет! Он сошел с ума! Кхархи-гарр наверняка сейчас там! Они могут решить, что Оплот Горга-до задумал их преследовать!

Совсем рядом — домик Хассата. Может, криком разбудить хозяина и послать за горцами-охранниками?

Нельзя! Охранники спят в том же помещении, рядом с кхархи-гарр. Что подумают слуги Хмурого, увидев, что Оплот собирает своих людей?..

Просто приказать хозяину, чтоб до утра побыл со знатным гостем?

А если Хассат заодно со злодеями? Вдруг в этом приказании он усмотрит что-нибудь подозрительное?

Одиночество становилось все тягостнее... Наконец Таграх-дэр придумал, как не сойти до утра с ума и в то же время не навлечь на себя немилость Кхархи и его слуг.

Когда заспанный хозяин примчался на вопли высокородного гостя, Таграх-дэр раздраженно заявил, что не может уснуть. Здесь душно, пыльно, не выветрился запах прежних постояльцев и вообще неуютно... Раз уж ему все равно мучиться до рассвета, то нет ли среди гостей бродячих певцов или музыкантов? Он бы не прочь их послушать...

Нахмурив свой и без того морщинистый лоб, Хассат неуверенно припомнил, что вроде были на женской половине то ли танцовщицы, то ли певицы... Надо послать служанку, пусть тихонько разбудит женщин и спросит...

— Вот эти две сказали, что они — певицы, — склонился хозяин до самого ковра. — Но музыкальные инструменты — у их спутника, в мешке. Прикажешь разбудить?

— Не надо, — махнул рукой Таграх-дэр. — Так споют, без музыки. Ступай!

Хассат юркнул в дверь, скрывая ехидную ухмылку. Он так и думал, что Оплот обойдется без музыкальных инструментов. И уж конечно, без дюжего спутника певиц...

А Таграх-дэр, сощурившись, оглядел скромно потупившихся женщин.

Обе — грайанки. Увы, не в его вкусе. Впрочем, у той, что слева, чудесные волосы и, как успел мельком заметить Оплот, необычные, ярко-зеленые глаза. Подкормить ее как следует, чтоб не была такой худой, — станет на редкость привлекательной... Вторая понравилась вельможе гораздо меньше: слишком крепкая, рослая, вдобавок волосы зачем-то коротко острижены...

Но все же они были женщинами. И Таграх-дэр с облегчением почувствовал, как страх перестает терзать его измученный мозг. Несказанно добры были боги, создавшие для мира женщину! Рядом с ней любой мужчина, каким бы слабым и робким он ни был, чувствует себя завоевателем и героем, победителем и защитником...

Отогнав возвышенные мысли, Таграх-дэр приветливо обратился по-грайански к зеленоглазой певице:

— Ну, милая, чем ты усладишь мой слух? Не ответив, скромница обернулась к подруге:

— Ну что, Аранша, развлечем господина?

— А как же! — с неожиданной мрачностью откликнулась та. — Уж постараемся угодить.

И крепко, по-мужски врезала вельможе снизу вверх в челюсть.

Будь на месте грайанки мужчина, Таграх-дэр успел бы отразить нападение или хотя бы увернуться. Но от женщины он ничего подобного не ожидал, пропустил удар и почувствовал, что падает. Его подхватили, заломили руку назад, сжали в мощных тисках. Таграх-дэр дернулся было из прочной хватки, но плечо обожгла такая боль, что он перестал сопротивляться и покорно обвис в крепких руках стриженой девахи.

Зеленоглазая подошла ближе. Под ее суровым пристальным взглядом Оплот содрогнулся.

— Мы, господин, не поем, — все так же мрачно сообщила Аранша, — мы только пляшем. А петь для нас будешь ты... что госпожа спросит — отвечать быстро, не то руку сломаю!

Таграх-дэр понял, что жуткая ночь не кончилась и рассвет еще далек.

— Понимаю, — поспешил он угодить своим новым мучителям, — госпожа хочет узнать про старого грайанского ученого...

— Что? — не поняла зеленоглазая. — Какой еще старый ученый? Не смей морочить нас, иначе Аранша свернет тебе шею! Говори: приезжал ли к тебе в поместье красивый, высокий грайанец с каштановыми волосами... а с ним такая неприятная особа, черная как галка и весьма немолодая?

191